Уже на тот момент, когда на территории нынешней России правила Золотая Орда, страна имела исторические связи с исламом. Сегодня ислам является второй по количеству приверженцев религией в России, и неудивительно, что исламские мотивы насквозь пронизывают русскую литературу.

«Я подняла голову и мне показалось, что я увидела… острые минареты мечетей, гордо и призывно устремляющиеся к небу. Бледно-голубые, сиреневые, серые. Я даже могу слышать, как муэдзин призывает на молитву».

Именно с этих строк начинается описание сухопутного путешествия Татьяны Мазепиной, которая стала обладателем долгожданной российской премии Дебют молодых авторов в 2010 «Путешествуя в сторону Рая», где она делится с читателем своими зарисовками на пути из России в Египет.

Исламские образы пронизывают всю русскую литературу, начиная с самых ранних поэтических рассказов и заканчивая новейшей современной художественной литературой.

«Бахчисарай», написанный в 1820 году после посещения Бахчисарайского дворца в Крыму, являет собой целую серию ярких восточных образов и мотивов: кареглазые воинственные ханы, устланные коврами гаремы, охраняемые высоченными башнями, скрытые от посторонних глаз девушки, подающие щербет в садах, полных лоз и роз. Однако эмоциональная сила стихотворения проистекает из способности Пушкина оказаться в раз абсолютно в другом месте в «Песне Тартара», из его романтического лиризма, свойственного для описания Ислама:

Блажен факир,узревший Мекку,
На старости печальных лет…

Михаил Лермонтов написал небольшой рассказ «Ашик-Кериб» под общим заглавием «Турецкая сказка» в 1837 году, в год, когда был отправлен в ссылку на Кавказ. Действие происходит в небольшой деревушке. Начинается всё как в настоящей народной сказке, где действующие лица – богатый купец («кому Аллах даровал много злата»), его красавица-дочь и бедный менестрель, Ашик-Кериб, который до беспамятства влюбляется в девицу.

Эта история, как и более известные работы Лермонтова, демонстрирует нам, насколько велико было влияние проведённых на Кавказе лет на творчество поэта.

Кувшин Мухаммада (мир ему и благословение Всевышнего) и вера Толстого

Русские романисты второй половины XIX века также почерпнули вдохновение из ислама. Когда Достоевский вышел из тюрьмы в Омске в 1854 году, он неоднократно обращался к своему брату с просьбой о том, чтобы тот прислал ему копию Благородного Корана.

В своих философских произведениях он часто ссылался на исламский мистицизм, особенно в связи с эпилепсией. Переменчивый Шатов («Демон») сравнивает идеи Кириллова о «вечной гармонии» с началом припадка: «Помнишь, что из кувшина Мухаммада не пролилось ни одной капли, пока он вместе с ним объезжал райскую обитель на коне?»

Достоевский упоминает эту легенду ещё раз, но уже в произведении «Идиот»:

«… Опрокинутый кувшин с водой Магомета не пролил ни капли, а он умудрился созерцать все особняки Аллаха».

Толстой был очарован такой всепоглощающей верой. В своём письме из Ясной поляны в 1884 году писал, что его религия настолько индивидуальна, что легче было бы «считать меня добрым мусульманином». Он объясняет: «…чиновники считают меня злостным революционером, ортодоксы же считают меня дьяволом». В других своих письмах он часто восхищался целостностью и честностью Ислама и мусульман.

Одна из поздних и сильнейших новелл Толстого «Хаджи Мурат» посвящена чеченскому командиру и полна исламскими образами. Когда читатель впервые встречает Хаджи Мурата, «напряжённое пение муэдзина только что стихло» и его первые слова были «Ассаляму алейкум». Когда он убегает от русских, то едет на своей белой лошади в лес, а мимо проносятся поля и минареты. Когда Шамиль, имам мятежников, вернулся после сражения с русской армией, его всадники непрестанно произносили шахаду и палили в воздух из своих ружей.

Переводчик Ричард Пивер во введении к своей версии романа отмечал, что Хаджи Мурат – это «новый вид героя Толстого»: смелый, прагматичный и всё же бескомпромиссный: «он бережно исполняет все ритуальные обязанности как мусульманина, безоговорочно разделяет все традиции и культуру своего народа».

Советская и постсоветская поэзия

Стоит отметить, в советских романах уже гораздо реже речь заходила о религии, но герои центрально-азиатских народов по-прежнему на страницах книг изображались соблюдающими все традиции своих предков.

Кыргызский писатель Чингиз Айтматов поместил действие своей повести «И дольше века длится день» частично в космическую сферу. Но начало событий разворачивается в казахской степи, когда работник железнодорожной станции пытается похоронить своего старого друга согласно предписаниям Ислама.

Узбекский писатель Хамид Исмаилов также в своей новелле «Железная дорога» вызывает у читателя неподдельный интерес к месту действия, к культуре главных героев, введённых автором в канву повествования и органично сплетённых между собой.

В другой части своего произведения Исмаилов цитирует целый куплет суфийского поэта Боборахима Машраба: «Сегодня я русский, завтра черкесс… Послезавтра я мусульманин, а на следующий день – неверующий». Исмаилов утверждал, что рассказ Андрея Платонова «Душа» может быть прочитан как самый настоящий суфийский трактат, поскольку в тексте можно найти немало отсылок на мифы и рассказы суфиев. На описание Платоновым пустыни повлиял дневник мусульманского путешественника по Центральной Азии, жившего в X веке.

Более поздние авторы прослеживают чёткую взаимосвязь между различными религиозными воззрениями и человеческим опытом. Татьяна Мазепина, о которой речь шла в самом начале, показала своим читателям религиозные обряды как средство, как способ передачи универсальных эмоций человека.

В старой церкви в Сирии она осознала «Бога, что на их языке звучит «Аллах»». Она нашла приют у турецкой семьи, которая благоговейно открывает колбу, где содержался волос Пророка (мир ему и благословение Всевышнего). Мазепина расценивает сакральный для всех мусульман объект как «взмах дирижёрской палочки для сердец уже наполненных любовью и готовых ею переполниться».

Творцу молитесь; он могучий:
Он правит ветром; в знойный день
На небо насылает тучи;
Дает земле древесну сень.
Он милосерд: он Магомету
Открыл сияющий Коран,
Да притечем и мы ко свету,
И да падет с очей туман.

«Подражания Корану» А.С.Пушкин

Подробнее: https://islam-today.ru/obsestvo/kultura/russkaa-literatura-i-islam-proizvedenia-puskina-dostoevskogo-tolstogo/